Педагог С. Т. Шацкий: труды, идеи, вклад в педагогику

2016-12-06_110648Встречаются иногда люди, которые становятся признанными руководителями не потому, что их кто-то назначил или выбрал, а в силу своих личных качеств и дарований. Таким был, несомненно, и Станислав Теофилович Шацкий. Он был настоящим «властителем дум» учительства. Его умение пробуждать и развивать творческие начала в людях влекло к нему молодых учителей. Их он вдохновлял своими идеями и примером непосредственной работы с детьми. Кто знает, может быть многие из современников Шацкого потому и связали навсегда свою будущую судьбу с судьбою школы, что им посчастливилось в молодые годы испытать на себе обаяние этого удивительно талантливого человека и педагога.

Труды шацкого

Шацкий говорил: «Мы живем в изумительную эпоху социального творчества. Жить и работать в эту эпоху — величайшее счастье». Пожалуй, это был лейтмотив всей его жизни и деятельности.

Основные труды Шацкого собраны в двух книгах: «Годы исканий» и «Бодрая жизнь». Эти названия символичны, они как бы определяют содержание всей жизни Станислава Теофиловича.

Люди порой припоминаются лишь по их речам. А С. Т. Шацкий речей но произносил, он всегда беседовал. В беседах же были не красивые фразы, а большие мысли. Ими он и покорял слушателей, поэтому современникам он и вспоминался не по речам, а по мыслям.

Первая опытно-показательная трудовая школа по Вадковскому переулку в Москве, возглавляемая К. В. Полтавской — страстной поборницей идей Шацкого, входила тогда в состав первой опытной станции. Это было ее московское отделение. Вот это отделение и являлось своеобразным «педагогическим университетом», в котором под руководством С. Т. Шацкого прошли замечательную школу многие учителя. Надо заметить при этом, что Станислав Теофилович ценил критические замечания, высказываемые учителями, не боялся критики, казалось, сознательно вызывал ее, исходя из принципа, что только педагогический опыт дает действительно ценные реальные результаты.

Очень большое значение придавал он эмоциональному началу в занятиях с детьми. И сам вносил его в свои занятия с учителями. Из воспоминаний современника: Вечером, собравшись в зале школы, педагоги вы докладывали К. В. Полтавской, в присутствии Станислава Теофиловича о своих наблюдениях и о результатах работы с населением. Тогда это была излюбленная тема не только этой школы, но и всей опытной станции. Станислав Теофилович внимательно слушал, старался подбодрить волнующихся, иногда задавал вопросы, что-то уточнял, потом высказывал свои задушевные мысли и суждения, рекомендации. А в заключение — подходил к роялю, просил Валентину Николаевну Шацкую поаккомпанировать ему, и небольшой зал заполнялся удивительного звучания голосом. Обладал Станислав Теофилович редчайшим драматическим тенором, волновавшим и покорявшим любого слушателя.

К слову надо заметить, что многие в то время недоумевали, почему человек с таким исключительным музыкальным дарованием не избрал себе карьеру певца? Как-то на подобное недоумение, вспоминает А. А. Фортунатов. Станислав Теофилович ответил: «А вы думаете, это легко? Чтобы стать профессиональным певцом, надо немножко поглупеть, начать целыми неделями расстраиваться из-за того, что, скажем, верхнее соль не выходит, а я этого не могу».

Вообще, Станислав Теофилович был многосторонне одаренным человеком. Он мог, пожалуй, стать и художником. Его рисунки, возможно, и грешили чем-то, с точки зрения профессионального мастерства, но были поэтичны и очень оригинально отражали то, что хотел он передать. Наверное, именно потому Станислав Теофилович удивительно легко мог читать и детские рисунки. Современником-педагогов покоряла многогранность и щедрость его таланта.

Педагогика Шацкого

2016-12-06_110807Станислав Теофилович был человек неустанного поиска. А. А. Фортунатов находил какое-то внутреннее родство между величайшим деятелем искусства Станиславским и деятелем педагогики Шацким. Действительно, и тот и другой выступали прежде всего как искатели, и тот и другой не хотели повторять уже готовых форм и знакомых приемов, и тот и другой пускались в самую гущу исканий. И как Станиславский создал свою, покорившую всех систему в области театрального искусства, так и Шацкий сказал свое собственное слово в области педагогики.

Его взгляд на педагогическую работу не просто как на определенную профессию или службу, а как на постоянное совместное творчество учащих и учащихся не потерял своей значимости — и значительности — и в каши дни. Тезис: педагогическая наука может твориться только в контакте воспитателя и воспитуемого, приходится еще доказывать и поныне, беря на вооружение парадоксальное, на первый взгляд, суждение Шацкого, что «педагог создается как таковой только в процессе непосредственной творческой работы и в известной степени ученик может быть назван его учителем».

Педагогические идеи

Педагогика, как наука, — часто говорил Станислав Теофилович Шацкий,— строится на основе непосредственного изучения самого педагогического процесса. Тот, кто действительно знает практически этот процесс, может теоретически рассуждать о педагогике. Иначе получается абстрактная игра теми или другими понятиями. Даже только эти педагогические идеи, высказанные в свое время Шацким, дают основание не соглашаться с утверждением, что Шацкий занимался лишь практической стороной дела, как ошибочно считают иногда. Нет! Занимаясь практической деятельностью, он внес и большой вклад в педагогическую теорию. Говоря точнее, именно практика Шацкого и двигала вперед его педагогическую теорию. Может быть, он только не успел при жизни достаточно обстоятельно высказать свои идеи.

Станислав Теофилович всегда ценил живую, постоянно идущую вперед педагогическую деятельность. Пусть, говорил он, она ошибается, ищет, пусть будет сложной и трудной, лишь бы жила и двигалась. Без этого все мертво. Тем и дорог нам Станислав Теофилович, что для него теория и практика были едины. Он подтвердил это всей своей жизнью. То, что он проповедовал, — делал сам. Именно этому надо прежде всего учиться у Шацкого.

Стремление к педагогической деятельности и начало ее вызваны размышлениями молодого Шацкого об отрицательных сторонах учения в старой дореволюционной школе, которые он испытал на себе, размышлениями о том, что «так не надо ни учиться, ни учить». Поиски новых путей, личный опыт работы с детьми привели Шацкого «к взгляду на педагогическое дело, как на организацию детской жизни». Если педагог хочет успешно воспитывать детей, он должен уметь организовывать их жизнь, а это, в свою очередь, означает организацию их деятельности.

Основным же началом организации деятельности детей Шацкий считал физический труд. «Отнимая физический труд от ребенка, мы лишаем его могучего жизненного приспособления». Иначе говоря — нарушаем процесс его нормального развития. С этой точки зрения становится понятной и логически оправданной вся последующая педагогическая деятельность Станислава Теофиловича, нашедшая свое практическое выражение в организации клубов для детей, летних колоний, школ-колоний, детских садов, где основой была трудовая деятельность детей в разных ее проявлениях.

Большой вклад внос Шацкий и в строительство новой, советской трудовой школы. Ему были особенно дороги ее принципы, так как к тому времени у Станислава Теофиловича был уже накоплен определенный опыт трудового воспитания детей, что особенно ценила Надежда Константиновна Крупская. В работе с детьми он ставил своей задачей организовать трудовое воспитание и детское самоуправление, стремился всемерно учитывать детские интересы, которые в старой школе не только не поощрялись, но и подавлялись. Этим, видимо, и объясняется большая любовь детей к Шацкому.

— Почему мы так льнули к нему в детские годы? — вспоминает один из его воспитанников, А. Лушин. — Мы чувствовали, что Шацкий признавал право ребенка на творчество, признавал личное мнение ребенка. Он считал, что до сознания детей надо всегда доводить цель обучения. Дети должны знать, чему и для чего они учатся.

С. Т. Шацкий: вклад в педагогику

2016-12-06_110722Разумеется, были в педагогической деятельности С. Т. Шацкого и ошибки, да и не может быть иначе у человека в постоянном поиске. Но отдельные ошибочные представления его были искренними, честными и продиктованы были горячим стремлением строить действительно новую школу.

В первые годы ее строительства Шацкий сумел широко раскрыть и поднять на принципиальную высоту требование теснейшей связи учительской деятельности с политикой партии, с общественной жизнью народа. Это основа его общепедагогических воззрений. С. Т. Шацкий считал, что «советская дидактика будет прежде всего отличаться от дидактики старой своей жизненностью и широтой взглядов. Таким образом, советское искусство обучения, неразрывно связанное с задачами социалистического воспитания, будет искусством новым, требующим живого человека и живого мастера своего дела». Школе необходимо, по мнению Шацкого, тесно связать обучение с жизнью, удовлетворять разносторонние запросы учащихся, воспитывать умение работать.

Оставил Шацкий немало полезных советов и касательно возрастных и индивидуальных особенностей учащихся. Любопытно его пожелание учителям: Выработать в себе способность представлять жизнь и ее отдельные моменты такими, какими они преломляются в сознании ребят определенного возраста, получше помнить себя маленькими.

Суммируя сказанное, можно утверждать, что связь обучения и воспитания с жизнью мыслилась Шацким как основа создания новой педагогической системы. «Надо работать над такой педагогической системой,— писал он, — которая являлась бы жизненно нужной для широких масс трудящихся, открывающих с колоссальной силой новые пути в жизни человечества. Это есть одна из самых благородных и благодарных задач, которые только можно себе представить».

Еще в досоветский период Станислав Теофилович пытался развернуть культурно-просветительную работу среди взрослых, стремясь создать единую систему воспитания — школьного, внешкольного и семейного. Но в то время это была лишь попытка оказания педагогической помощи семьям рабочих и крестьян. Широкие возможности для этого возникли лишь в советских условиях. Естественно поэтому, что уже в ранний период строительства советской школы Станислав Теофилович через систему учреждений опытной станции развертывает самую широкую работу с населением, стремясь, как он говорил, к «педагогизации среды».

Школа, по мысли Шацкого, не может обойтись без совместной работы не только с отдельными семьями и объединенными вокруг школы родителями, но и со всей массой окружающего школу населения и теми учреждениями, которые ее организуют. Он рекомендовал школам «нащупать» правильный, деловой подход к совместной работе с общественными организациями деревни, а в городах — с заводскими комитетами, жилищными товариществами и т. д. , вклад в педагогику Шацкого.

Кто-то сказал: «Новое — это хорошо забытое старое». Это, пожалуй, верно, но вряд ли закономерно. Не можем мы не помнить родства и не ценить наследства. Потому и чтим мы память тех, кто сделал в свое время первые посевы на ниве просвещения.

Цитаты из педагогических трудов Шацкого

«Вся наша общая педагогика построена на идее подготовки. А между тем передовыми мыслителями-педагогами всегда, кого из них ни возьмите — Коменский, Руссо, Песталоцци, Толстой, — утверждалось нечто другое — осуществление возможно полной детской жизни сейчас, без мысли о том, что даст будущее. »

«Экспериментальная педагогика толкает нас на изучение и наблюдение над детьми. Она ставит перед нами бесконечное число вопросов, намечает законы детского развития, тщательно стремясь определить границы возрастных ступеней ребенка. В самом деле, становится несносным работать и знать, что ты не понимаешь тех детей, которых так любишь, что забыл самого себя, что у тебя нет никакой собственной истории, никаких корней, на которые ты мог бы опереться. А это все нужно, если только желать от своей работы разумного сознания».

«Часто бывает, что случайные посетители детских учреждений (великое общественное зло, сказать откровенно) считают себя в праве помогать детям, давать советы или даже самим делать за них — пилить, клеить,-поднимать тяжелые вещи и т. д. Они проявляют ту воспитательную торопливость, которая свойственна всем нам, соединенную с очень малой сознательностью, своего рода манию воспитания».

«Причина наших ошибок и нашей нетактичности заключается в том, что мы не понимаем смысла детской работы. А для ребенка, чем он меньше, тем более его работа, рисунок, движение есть игра, в которую он должен играть; есть символ, в котором он видит целую цепь своих, сначала туманных, а после все более и более проясняющихся впечатлений».

«Самый элементарный анализ детской жизни может нас привести к признанию существенной разницы между детьми и нами. Основное отличие состоит в том, что детство, отрочество и юность растут, развиваются — у нас же рост закончен. Неустойчивость является законом у детей и недостатком у взрослых. Мы имеем две психологии — организма растущего и остановившегося в росте. Поэтому для нас трудно понять детей. Отсюда наши ошибки».

«Можно убедиться, что в области и умственной жизни дети могут заставить нас прийти к любопытным заключениям. В самом деле, дети с поразительной настойчивостью исследуют, рассматривают, подвергают всяким пробам и испытаниям все попадающие на глаза предметы. В чем же корень этой настойчивости, равной неодолимому их стремлению двигаться, играть и выражать себя разнообразными средствами? Очевидно, в духе исследования».

«К исследованию ребенка побуждает жизненная необходимость, могучий инстинкт, доставшийся ему по наследству от предыдущих поколений: если ребенок не будет всего ощупывать, осматривать, лизать, нюхать, то ведь он погибнет среди этих острых, твердых, горячих, высоких, тяжелых предметов, которые грозят ребенку ежеминутной опасностью. Но у него есть реальное оружие самозащиты и приспособления — это его инстинкт исследования».

«Самая важная работа наша должна быть направлена на то, чтобы сохранить то, что есть в детях. И это, очевидно, невероятно трудно по самой природе своей».

«Мы, взрослые люди, часто не подозреваем, как много страха дети испытывают в своей жизни… Мы сами того не замечаем, как часто наполняем детскую жизнь страхом. Это происходит потому, что мы весьма много детям угрожаем с самых маленьких лет; мы действуем на них при помощи страха».

«Дети верят нашим угрозам всерьез, и это наполняет душу ребенка такими настроениями, которые в дальнейшем будут мешать ему жить и работать, которые сделают его нерешительным, робким и неуверенным в своих силах. Казалось, нужно было бы поступать совершенно на-оборот: приучать к темной комнате, внушать ребенку, что никакой чужой дядя не может быть страшен, приучать его к тому, что вообще ничего страшного нет».

«Нет, не надо пугать детей, это слишком дорого им обходится, нужно их воспитывать смелыми, жизнерадостными и бодрыми».

По метериалам журнала «Семья и школа», 1968 год

Вам понравилось? Нажмите кнопочку:

Поделитесь своим мнением
Для оформления сообщений Вы можете использовать следующие тэги:
<a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>

Яндекс.Метрика
Март 2024
Пн Вт Ср Чт Пт Сб Вс
« Фев    
 123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
© 2024 Учитель немецкого  Войти